|
В
дождливый летний день в центре Москвы мы
сидели в квартире у Александра Гурова,
подполковника милиции, работавшего
тогда в НИИ МВД СССР, и говорили о том,
что же такое советская мафия. Это были
другое время и другая страна, которую
сейчас не отыщешь на географической
карте. Шел 1988 год.
Помню,
потом, уже ночью, я долго думал, с чего бы
начать этот наш диалог, который позднее,
после публикации в «Литгазете» (где я
тогда работал), произвел неожиданный для
всех, включая нас с Александром
Ивановичем, эффект. А начал я тогда так:
«Слово
«мафия» уже до такой степени вошло в наш
лексикон, что скажи кому-нибудь,
вздохнув: «Куда денешься – мафия...»,
тебя не спросят: «Что, тревожно в Италии,
да?» Мы сжились с этим словом настолько,
что к чему только и к кому только его не
приклеиваем. К магазинам, НИИ, баням,
кафедрам, творческим союзам, больницам,
пивным палаткам, сантехникам,
дипломатам, проституткам, мясникам,
шахматистам, билетным кассирам; к
городам, областям, республикам, к не
заметным на карте поселкам и к столичным
центрам»...
Повторяю,
шел 1988 год. Советский Союз исчезнет
через три года. Россию как новое
государство на земном шаре никто не мог
представить даже в кошмарном сне. Наш
диалог «Лев прыгнул» был опубликован в «ЛГ»
спустя неделю.
О
собственных неприятностях, связанных с
этой публикацией, я узнал спустя лишь
несколько дней, когда в газету (в ЦК КПСС,
а оттуда – в газету) начали поступать
возмущенные письма от разных областных
начальников, чьи территории мы окрасили
в мафиозный цвет.
Но
у подполковника Александра Гурова они
начались тут же, утром, когда газета
только-только вышла.
За
ним приехали на черной министерской «Волге»,
чтобы торжественно отвезти в МВД и там,
на большом начальственном ковре, так же
торжественно снять погоны.
Но...
Дальше
– как в красивой сказке.
Пока
«Волга» везла Александра Гурова на
заклание, главному редактору «Литгазеты»
А. Б. Чаковскому позвонил по «кремлевке»
генеральный секретарь ЦК КПСС М.
Горбачев и сказал: «Наконец-то кто-то об
этом написал».
Это
слово – «наконец-то» – тут же,
естественно, оказалось в здании МВД на
Житной, и когда «Волга» довезла
Александра Гурова до высокого ковра, на
котором с него должны были снимать
погоны, оно уже ласково вылетало из уст
тогдашнего министра МВД.
«Правильно.
Спасибо. Наконец-то».
А
возмущенные секретари обкома партии еще
писали «телеги» на меня и Гурова, не
подозревая, что незнание слова «наконец-то»
их погубит.
Но
по высшему указанию было создано
Управление по организованной
преступности МВД СССР (по небрежности
машинистки выпало слово «борьба» в этом
названии, то есть по борьбе с
оргпреступностью. И сейчас имя этого
подразделения звучит несколько странно).
Александр Гуров был назначен
начальником этого управления.
Потом
оно стало Главным управлением МВД СССР.
Таким образом была создана система
подавления преступности. Были разные
изменения в судьбе Гурова. Его то
поднимали, то опускали. Менялись
министры, менялось время, да и название
страны, как известно, тоже изменилось.
Он
сам-то, правда, не изменился. Даже и живет
все в той же скромной подполковничьей
квартире, в которой 13 лет назад (господи,
уже 13!) говорили мы с ним о
всепоглощающем льве.
—
Романтический у нас с тобой был первый
лев, Александр Иванович (для
непосвященных читателей: этих львов у
нас было штук пять). Романтический, даже
наивный, – говорю я Гурову неделю назад.
Вот читаю я этот наш первый диалог:
«Я
спрашиваю А. Гурова: есть ли отличия
нашей, доморощенной мафии от западной?
Отвечает, что есть... Западную мафию
отличают от нашей транснациональные
связи, а границы СССР, как известно,
закрыты накрепко не только для мафиози.
И второе, главное отличие – тамошняя
мафия постоянно пытается легализовать
свой капитал, порождая не подпольных,
как у нас, а вполне легальных
миллионеров...»
Кто
бы мог представить тогда, в 1988-м, как все
повернется...
—
Да нет, – возражает мне Гуров, – что же
там романтического? Многое-то мы тогда
предсказали точно. Ведь так?
А
может быть, и правда – так...
Беру
наугад несколько цитат оттуда, из 88-го.
Основной
признак мафии по Гурову-подполковнику: «Преступное
сообщество становится мафией лишь в
условиях коррупции: оно должно быть
связано с представителями
государственного аппарата, которые
состоят на службе у преступников. Если
это прокурор, то он спасет от наказания,
если работник милиции, то передаст
наисекретнейшую информацию, если это
ответственный работник, то вовремя
сделает нужный звонок».
Ну
чем отличается 88-й от 2001-го?
Или
еще.
Тогда
мы говорили о том, что организованная
преступность родилась в середине 70-х
годов: все больше и больше денег начало
перекачиваться из госбюджета в частные
руки через подпольные цеха и фабрики.
Появились и «цеховики» – преступники в
белых воротничках. И как реакция на
появление теневой экономики – резкая
активизация профессионального
преступного мира. «Даже (цитирую Гурова.
– Ю. Щ.) концепции работы с новым
контингентом были разработаны при
помощи одного из идеологов преступного
мира старой формации – «вора в законе»
Черкасова.
—
Что это за концепция?
—
Первая: бери у того, у кого есть что брать;
вторая: бери не все, ибо терпению
человека приходит конец; третья: бери на
каждое дело работника
правоохранительных органов, ибо «мусор
из избы не вынесет» (цитирую дословно. –
Ю. Щ.). Руководствуясь этими концепциями,
и начала свою деятельность преступная
организация Монгола».
Ну
как в воду тогда глядел Александр Гуров.
Только, правда, мы не могли представить,
что же еще сможем увидеть в конце XX –
начале XXI века.
Наконец,
еще одна цитата. Это уже из нашего
материала мая 90-го года, то есть два года
спустя. Статья «Охота на льва».
Александр Гуров уже начальник
управления, генерал и депутат
Верховного Совета РСФСР:
«Идет
дальнейшая консолидация преступных
группировок: мелкие группы на основе
договоров образуют более крупные. Идет
захват территорий, и в связи с этим
обостряется борьба за сферы влияния (рэкет
выступает в качестве катализатора). Это
первый вывод А. И. Гурова. Второе:
объединение экономической преступности
и общеуголовной. Третье: внедрение мафии
в государственную экономику, в систему
распределения (целые поезда за взятки
поворачивают в другую сторону).
Четвертое: вторжение организованной
преступности в политику с помощью
коррумпированных ответственных
работников (по мнению А. И. Гурова, уже
были попытки протащить в Советы
настоящих рецидивистов). Пятое: в
отличие от Запада отечественная мафия
активно использует в своих целях
подростков. И, наконец, шестое: выход
нашей мафии на международную арену».
Да,
еще вспоминаю, как спросил Александра
Ивановича: о чем сейчас ОНИ думают, когда
мы говорим о НИХ?
—
О новой стратегии. Как отмыть деньги, как
за рубежом их в банк поместить, какие
изгнать группировки из одного аэропорта
и самим заселиться, как выкупить своего,
попавшего в беду, с кем из чиновников
установить связи. Пока еще есть с кем
устанавливать... Что это за фраза такая
тогда проскочила – «пока еще есть с кем
устанавливать»? Вера во что-то, надежда
на кого-то, наивные мечты детства
взрослых мужчин.
Спустя
десять лет, то есть неделю назад А. И.
Гуров говорит:
—
70% госслужащих коррумпированны. Хотя,
может, даже больше.
Тогда,
в первом «Льве», в 88-м, мы
сконструировали некий трехэтажный
мафиозный «дом», в середине которого –
деятели теневой экономики, с первого «этажа»
их доят гангстеры и рэкетиры, а сверху, с
третьего, выкачивают деньги чиновники-взяточники.
Сегодня
«дом» перестроился. Тимуровцами
выглядят сейчас бывшие грозные рэкетиры
из «подольских» или «солнцевских»,
которые «крышевали» все: от киосков и
магазинов до рынков и банков. Но это
вовсе не потому, что прокуратура, ФСБ,
милиция или налоговики победили
преступные группировки.
—
Сейчас на разборках уже и бандитов-то не
увидишь: с одной стороны – полковник из
ФСБ, с другой – майор из милиции... Кто
сильнее? Даже на большой международной
конференции по борьбе с коррупцией мне
не раз говорили об изменении
российского криминального мира, –
говорит Александр Гуров.
Как
же так произошло? Кто виноват в этом? Что
можно сделать? Кто может что-то сделать?
Новые законы? Или новые люди, которые
должны сегодня возглавить все наши так
называемые правоохранительные органы?
В
любом киоске можно найти служебный
журнал, в котором буквой «М» отмечены
милицейские сборы. Это сержантское поле,
мелочовка. На любом рынке знают, кто из
милиции – местной, районной, городской
– собирает дань. (Да сами посмотрите,
какие машины стоят у отделений милиции,
примыкающих к рынкам. Кажется, это не
захудалая ментовка, а офис «Мерседеса»
или «БМВ».) Президент огромной
строительной фирмы на вопрос, не
наезжают ли на него бандиты, откровенно
ответил: «Да у меня руоповская крыша». И
добавил: «Правда, деньги туда плачу
такие же». А вот уже совсем
анекдотический случай. Члены одной
преступной группировки пришли за
помощью к адвокату. Они решили жить по-новому
и построили бензозаправку на МКАД.
Спустя несколько дней к ним пришли
ребята из какого-то РУОПа и сказали: «Двадцать
тысяч долларов – и не будет проблем».
Они, естественно, дали. Но через день к
ним заявились ребята из ОБЭПа (экономическая
полиция) и потребовали 15 000 долларов за «крышу».
Еще через несколько дней пришел
милицейский капитан, сообщил, что он
курирует бензозаправки, и сказал, что 5000
долларов в месяц его вполне устроят. Но
когда спустя еще день пришел другой
капитан и, объяснив, что тот, первый
капитан, курирует не бензозаправки, а
рынки, а 5000 долларов надо платить именно
ему, второму капитану, – представители
ОПГ (не путать с ОВД, МВД, ГИБДД и т. д.) не
выдержали и пошли к адвокату: «Мы
понимаем, что надо платить, но, может, все-таки
кому-нибудь одному?» Я верю в эту историю.
—
Помню, когда еще занимался Узбекистаном,
узнал, что кресло замначальника УВД
стоит 50 тысяч рублей, а кресло
начальника УВД – 70 тысяч. Я искренне
удивился: откуда у людей по тем временам
такие деньги и зачем они покупают эти
места? Потом мне объяснили. Все средства
элементарно собираются взятками. И так
же элементарно потом возместятся куда
большими суммами. Это было тогда. Давно.
В Узбекистане, – говорит Александр
Гуров.
—
Александр Иванович, ты бы знал, какие
суммы сегодня платятся за назначение
начальников УВД, начальников горотделов
и районных начальников. Что в милиции,
что в налоговой полиции, что в
прокуратуре... Об этом мне рассказывали
очень многие мои бывшие коллеги. Когда я
говорю об этом дальше, выше, меня
непременно спрашивают: «А как ты это
докажешь? Где документы, где свидетели,
где показания потерпевших?» И даже: «И
где, наконец, свидетельства тех, кто взял
эти деньги?»
—
Вот видишь, течет река. Она течет. Ведь не
надо никаких документов или
подтверждений, что это река, что она
течет, куда она течет и т. д. С коррупцией
то же самое. По данным наших
исследований, еще раз повторяю, 70
процентов чиновников берут взятки. Но,
скорее всего, больше, – считает Гуров.
Стоп, стоп... Только не говорите нам, что
крайние сегодня —люди из милиции, ФСБ,
прокуратуры. Не напоминайте фамилии
высокопоставленных чиновников –
фамилии, которые у всех на слуху. Не
говорите об олигархах, которых и
олигархами сделали те же самые высокие
кремлевские чины.
Мы
уже говорим с тобой целый год об
идиотской системе отчетности,
сохранившейся в правоохранительной
системе. Об этой системе «палок» (этот
термин знают все милиционеры).
—
Саша, у меня такое ощущение, что из-за
этой отчетности и возбуждают дела, и
скрывают преступления.
—
Начальник УВД Западного округа Москвы
довел до абсолютного маразма эту
систему. Высчитывали на калькуляторах,
но и 70 – 80% раскрываемости – это тоже
вранье. Легче сделать статистику на
слабых и беззащитных, чем на сильных и
богатых. Если не раскрыто одно убийство,
что портит статистику, то начальник
посылает участковых и оперов срочно
проводить контрольные закупки по
близлежащим торговым точкам. И тогда на
одно нераскрытое убийство приходится
девять раскрытых мошенничеств. Общая
раскрываемость преступлений, таким
образом, составляет 90 процентов. Вот и
вся нехитрая «химия».
—
Из-за подобной идиотской отчетности
происходят многие наши беды. Откуда же
она взялась и что же с ней делать?
—Дело
в том, что всегда мы жили по плану, по
пятилеткам. Всюду сплошные цифры,
сплошная отчетность. Особенно это
чувствуется в милиции. Погоны
накладывают отпечаток на человека.
Сегодня даже я, уже генерал-лейтенант,
председатель комитета по безопасности
Госдумы, когда вижу старшего по званию –
в общем-то хорошего человека министра
обороны Игоря Сергеева – по врожденной
привычке лейтенанта милиции пытаюсь
вытянуться по швам и сказать ему как
начальнику что-нибудь хорошее. Я понимаю
психологию всех, от лейтенанта до
министра, испытывающих желание сказать
вышестоящему начальнику что-нибудь
хорошее. А что хорошее для начальника?
Цифры! Мы столько-то раскрыли, стольких-то
арестовали. И я понимаю, что это неправда,
и слушающий меня начальник понимает, что
это неправда. Но и мне легче говорить так,
и ему легче слушать такое.
—
То есть дело не в приказах, а в
психологии человека в погонах?
—
И себя уже переделать нельзя. В нас это
вдалбливали на протяжении десятков лет.
Что с этим сделать? Думается, что мы
подойдем и тому, что во главе силовых
ведомств будут стоять политики. Так
делается во всех цивилизованных странах
Запада: министр-политик приходит и
уходит, а его заместители-профессионалы
остаются. Правда, для этого требуется
наличие цивилизованного общества в
государстве, которое у нас в стране пока
не наблюдается.
Юрий
ЩЕКОЧИХИН
|
[